Батюшки обсуждают свои пустые храмы. Ну, скажем мягче, недостаточно наполненные. Говорят, что в советские времена, и в 90-е, и даже в нулевые, не было такого. Особенно, на Всенощные перестают люди ходить, особенно в будни.
Утешают себя.
— Почему народу нет? Так ведь рабочий день, людям не вырваться.
— Почему сегодня, в субботу, никого нет? Так ведь на дачах все, у всех хозяйство.
Что происходит в Церкви?
Я думал об этом. Я пытался упорядочить СВОИ наблюдения и размышления, привести их в стройную систему, но пока этого не получилось, я решил их просто записать по пунктам.
Итак:
- Многие люди в 90-е и нулевые пришли в Церковь не за тем. Думали, что пришли за Христом, а сами искали идеальное человеческое сообщество. Общество, люди, сбежав из социалистического колхоза, атомизировались, индивидуализировались. Кто-то, страдая от этого, пришел в Церковь за общностью и общинностью, за своими воспоминаниями о детстве в пионерских лагерях, за песнями у костра, за старым добрым мифологизированным уютом коммунальных квартир. За своим желанием быть с кем-то рука об руку и плечом к плечу. За единомыслием. Единомыслия не нашли, общинности тоже не нашли, здесь, у нас, тоже каждый сам за себя.
- Понятие добра и зла размылось в 90-е, а в Церкви это понятие осталось неизменным, хотя бы на словах. Люди читали книжки про монахов, про святых и пришли искать того же в Церкви. Искали добрых, хороших, необыкновенных людей. Многие оказались обмануты. Не нашли таких людей, как в книжках. Увидели, что в обычной жизни Церкви добро и зло так же перемешаны, как в миру.
- Многие в 90-е устали от отсутствия указаний, как жить. Поэтому в большом количестве в Церковь, которая вдруг провозгласила послушание главнейшей добродетелью, пришли инфантильные безответственные люди, пытавшиеся и пытающиеся переложить ответственность на духоносных старцев и прозорливых духовников. Многих постигло разочарование.
- Многие пришли, купившись на многолетнюю проповедь о Церкви как средстве решить все свои земные проблемы. Не справились земными средствами – поможет Бог. Пришли за здоровьем, крепкими семьями, верными мужьями и женами, послушными богобоязненными детьми, за помощью при нахождении работы, за чудесами – не сработало.
- Многие пришли за идеологией. Не найдя идеологической опоры вокруг себя, решили, что Церковь – это про сильную, могучую, славную Россию, про государство, преемственность и скрепы. Но получив в последние годы государство в виде мощнейшего источника таких идей, да еще и претворяющего эти идеи в жизнь, перестали нуждаться в Церкви.
- Смена поколений среди захожан. Захожан становится меньше. В активную экономическую фазу вошли люди, родившиеся после СССР. Они люди практичные, не связаны преемством, традициями, очень хорошо ориентирующиеся в источниках информации. Не пережившие разочарований 80-90 годов, уверенно стоящие на ногах. Церковь как костыль в обычной жизни, которая предлагает им религиозный минимум «свечечка-водичка-водичка-вербочка», им оказывается не нужна.
- Смена поколений среди прихожан. Люди, не приученные к насилию над ними, к слову «надо», считающие, что все могут и должны выбирать сами. Практичные. Не тратящие времени понапрасну. В тех делах, к которым приходится себя понуждать, ограничиваются минимумом. Для чего всенощное? Достаточно литургии. Для чего на литургию каждую неделю? Достаточно раз в месяц. А в принципе, хватит и на Рождество и на Пасху.
- Негибкость календаря и устава. Когда зимой все празднуют и путешествуют, Церковь настаивает на посте. Когда летом все едят мороженое, православным детям наливают рыбный суп. Больше 200 постных дней в году требуют от обычного человека быть бОльшую часть времени показательно инаковым. Отступление от внешних проявлений религиозности, как пост, приводит многих к унынию и невозможности вернуться к нормальной литургической жизни.
- Обязательность и спасительность постов и правил до сих пор проповедуется больше, чем обязательность Евхаристии. Отказ христианином от причастия и даже просто посещения воскресной Литургии оттого, что человек не смог соблюсти несколько дней поста перед причастием и вычитку молитвенных правил, приобрел в церкви массовый характер.
- Еще про вечерние богослужения. В смешанных семьях, а их много, если один из супругов пытается посещать полностью все воскресное богослужение, вообще нет времени для обычного общения всей семьей. Ни в гости сходить, ни гостей принять, ни в кино, ни в театр, ни за город погулять, ни просто друг против друга посидеть, помолчать.
- Непонятность богослужения. Сейчас, особенно по мере прихода в Церковь практичного молодого поколения, следует говорить, скорее, о его уходе из Церкви. Они вообще не понимают, что происходит в Церкви. Старшее поколение тоже не понимает и не понимало, но оно привыкло к словам «надо» и «так положено». Молодые не хотят и не будут слушать непонятные тексты. Этих людей мы просто теряем.
- Прозрачный информационный мир. Благодаря ему, в том числе, Церковь потеряла внешнюю сакральность. Оказалось, что в ней есть все напасти обычного мира. Как бы мы ни пытались закрываться, Церковь, открытая всем ветрам, открыта теперь и всем глазам и ушам. И никто не вредит Церкви больше самих церковных людей.
- Провал миссии. При полной свободе Церкви активная миссия не ведется. Никто Слова Божия в мир не несет. Паства не увеличивается количественно. Следует ли считать сложившиеся 1,5 – 2 % от населения православной когда-то страны в наших храмах нормой или все же полным профанированием апостоличной природы Церкви?
- Инфантилизм церковных общин. Отсутствие ответственности за судьбу прихода, за отношения общины с настоятелем, за отношение прихода с архиереем.
Илья Забежинский