«Всею силою и тщанием мы должны стараться смирением приобрести благий дар рассудительности, которая может сохранить нас от чрезмерности с обеих сторон»

Иоанн Кассиан Римлянин

Православные никому и никогда не навязывают свой образ богопочитания, мы стараемся поступать достойно звания в которое призваны со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг к другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира (Еф. 4, 2-3). Никто в Православной Церкви не тянет за ухо к иконам и не принуждает поклоняться им, никто не обязывает быть иконопочитателем, не будь только их хулителем. А.С. Хомяков более века назад это выразил так: «Знаем, что без иконы можно спастись и спасались и если твоя Любовь не требует иконы, спасёшься и без иконы. Ты, осуждая Любовь брата, сам себя осуждаешь… Не говори: «Перейдут-де христиане к идолопоклонству», ибо дух Христов, хранящий Церковь, премудрее твоей расчетливой мудрости. — Поэтому можешь без иконы спастись, но ты не должен отвергать иконы»¹.

Для того чтобы разобраться в вопросе почитания икон и их протестантского отрицания, мы должны рассмотреть, в данном материале, следующие вопросы: для чего в Православии почитают иконы, для чего они нужны и что символизируют, на основании чего современные протестанты упорно называют нас идолопоклонниками.

Что такое «идол» в понимании православного и протестанта?

Обвинение в идолопоклонстве – самое тяжёлое обвинение, которое только может быть обращено к христианам. А раз так, значит обязательно нужно определиться с тем: что такое идолопоклонство? Думаю, мыслящему протестанту нетрудно будет согласиться со следующим определением: идолопоклонство есть божеское поклонение кому-либо или чему-либо вместо истинного Бога с использованием культовых изображений любого рода. Библия ясно показывает нам, что культовые изображения могут быть самыми разными по своей ценности и внешнему виду. Отступлением от Бога является не какие-либо формы, размеры, цвет, материал и т.д., а то, что это почитается вместо Бога или наравне с Богом. Чтобы обвинить православных в идолопоклонстве надо в упор «не учитывать» двух фундаментальных положений Православной Церкви: 1) мы поклоняемся Единому Богу, Творцу неба и земли, явленному нам в Троице (см. Никео-Цареградский символ веры) 2), мы не считаем иконы или какие-либо иные изделия рук человеческих богами или равными Богу. Отсюда вывод: тот, кто соглашается с предложенным выше определением идолопоклонства, не имеет права обвинять Православие в этом грехе.

Идол есть ложь (Иер. 51,17), вымысел человека (Деян. 17,29). В религиозных блужданиях язычников, которыми частенько заболевал и сам Израиль, возникал ряд вымышленных мифических персонажей, обожествляемых языческими народами. Не вполне отделавшись от языческих привычек, израильтяне потребовали вылить им золотого тельца, подобного черному быку Апису, которого они видели в Мемфисе. Почему же это была измена? Они обратились сердцами своими к Египту… и принесли жертву идолу (Деян. 7,39;41), — поясняет первомученик Стефан. Не Богу возносили они молитвы, но идолу, и ему была адресована жертва. Как с горечью замечает псалмопевец: променяли славу свою на изображение вола, ядущего траву. Забыли Бога, Спасителя своего, совершившего великое в Египте (Пс. 105,20-21). Далеко немаловажно то обстоятельство, что в Израиле никогда идол не нарекался именем Иеговы. Идолопоклонство для израильтян было не просто сменой атрибутики поклонения Иегове, это всегда было сменой самого объекта поклонения. Классическое язычество самим изваяниям приписывало божеские атрибуты. Обожествляло сами изделия, и идолы считались богами, а отнюдь не их образами. По свидетельству Иеремии, язычники говорили дереву: «Ты — мой отец» и камню: «Ты родил меня»… где же боги, которых ты сделал себе? (Иер. 2,27,28; Ис. 48,5; 44,9-20), народ Мой вопрошает свое дерево… они отступили от Бога своего (Ос. 4,12) и т.п.

Если бы действительно идолы являлись для язычников лишь образами, то эти, как и многие другие, обличения и упреки пророков были бы беспочвенны. Они носили бы скорее клеветнический характер, чем обличительный. Сердцеведец Господь, зная помышления идолопоклонников, говорит, что те «вопрошают дерево», а не Бога пред деревом, как, например это делал Моисей пред ковчегом.

Православные, глядя на икону, не к ней обращаются, и не дерево и краски являются предметом нашего поклонения, а Личность, изображенная на иконе. Написание образа возникает от желания приблизиться к Первообразу. И наоборот, создание истукана происходит не от стремления к Богу, а от Его забвения.

Что делает деревяшку идолом? Её обожествление. Оно отодвигает Самого Бога на второй план или полностью заменяет Его. Господь повелевает Моисею: сделай себе медного змея и выставь его на знамя, и если ужалит змей какого-либо человека, ужаленный, взглянув на него, останется жив (Числ. 21,8). На этом примере мы видим изображение, служащее для спасения человека. И лишь когда евреи начали много спустя кланяться ему как божеству, называя его Нехуштаном, медный змей был истреблён благочестивым царем Езекием (4Цар. 18,4). Истреблён не потому, что был почитаем, а потому, что стал обожествляем. Евреи наделили его божескими атрибутами, а, значит, забыли Бога, Спасителя своего (Пс. 105,21). Следовательно, второй заповедью запрещено не всякое изображение, а только обоготворяемое, замещающее собой Бога, т.е. идол. Иное понимание второй заповеди делает Библию противоречивой.

Можно ли изображать Бога и поклоняться Его прообразам?

Православная иконография начинается с запрета на изображение Бога таким, какой он есть: «Если кто-либо осмелится сделать изображение Божества — невещественного и бестелесного, и невидимого, и не имеющего формы и цвета, то мы отвергаем от себя как ложное … и если кто-либо обоготворит изображение людей или птиц или пресмыкающихся или иной твари, того предаем анафеме»².

Боговоплощение сделало неизобразимого Бога — изобразимым по Его человечеству. Вообще о возможности изображения Христа, ангелов и других духовных реалий, думаю, нет смысла приводить доказательства. Все протестанты изображают Христа, Богоматерь и др. в своих журналах, книгах и плакатах. Странно только то, что они при этом доказывают невозможность изображения Христа в каком бы то ни было виде. (Разбор высказываний и аргументов П.И. Рогозина по этому поводу смотрите ниже).

Итак, изображать Христа можно и нужно. Икона — это те же священные слова, облечённые в краски, наглядное изображение того, о чем проповедовали пророки и апостолы «ибо, что предлагает слуху слова рассказа, то молчащая живопись через изображение показывает глазам»³. Вопрос в том, допустимо ли использовать изображения при молитве, оказывать перед изображением знаки почтения? И второй вопрос: приемлется ли Богом поклонение, совершаемое перед Его образом?

«Священное Писание безоговорочно запрещает поклоняться не только изображениям Божией твари, но даже изображению Самого Творца, если бы человеку удалось Его изобразить»⁴ — предупреждает Павел Рогозин. Православие проповедует это уже почти 2000 лет и не менее строго и категорично запрещает поклоняться кому-нибудь или чему-нибудь, кого нельзя назвать Богом. Мы не поклоняемся изображению – это запрещено. И не изображаем Поклоняемого – это невозможно. Икона служит тем, что помогает нам усердней и чаще молиться Богу, а не самой иконе.

Свою полемику против иконопочитания протестанты строят на ошибочном предположении: идолопоклонство есть поклонение истинному Богу с использованием каких-либо изображений.

Во-первых, эта формулировка не подтверждается ни единым местом из Писания. Все места, приводимые ими, говорят о поклонении языческим богам.

Во-вторых, под это непродуманное определение подпадают все праведники Ветхого и Нового завета. Господу, Богу твоему, поклоняйся (Мф. 4,10), но в Библии есть много примеров почтительного поклонения тому, что не есть Бог во имя Самого Бога. Так Давид поёт: поклоняюсь пред святым храмом Твоим (Пс. 137,2). Поклонюсь святому храму Твоему (Пс. 5,8). Поднимаю руки к святому храму Твоему (Пс. 27,2). Пойдём к жилищу Его, поклонимся подножию ног Его (Пс. 131,7). Иисус Навин пал лицем своим пред ковчегом (Нав. 7,6). Апостол Павел ходил в Иерусалим для поклонения (Деян. 24,11) и молился в храме до исступления (22,17). Иаков… поклонился на верх жезла своего (Евр. 11,21). И что же, все они согрешали? Нет. Это было поклонение Всевышнему пред образом, говорящим о Нём! Как это верно выразил Соломон в своей молитве о храме: когда они (израильтяне) почувствуют бедствие в своём сердце и протянут свои руки к этому храму, Ты услышь с неба, с места Твоего обитания, и помилуй (3Цар. 8,38-39).

С.В. Санников, видимо, прокомментировал бы это так: «Поклонение Богу через видимые образы (перед иконами, зданием храма, крестом и т.п.) происходит из-за слабости человеческой плоти, которая в дохристианский период склоняла душу человеческую к языческому служению. Плоть желает видеть материализованный облик того, кому она поклоняется»⁵. Протестанты, можно сказать, споткнулись о слово «поклоняться». Этим смешением двух образов поклонения они, того не желая, бросают тень на святых Израиля, косвенно обвиняя их в идолопоклонстве. «Поклонение» как религиозное самопосвящение и упование надо отличать от «поклона» как физического выражения почтения. Иначе, чтобы запретить поклоны перед иконами, придётся признать, всех благочестивых иудеев идолопоклонниками.

Протестанты возражают, что творить вышеописанные изображения повелел Сам Бог, а иконы не санкционированы Им непосредственно, потому не имеют прав на существование. Но, во-первых, в Новом Завете нет санкции ни на какие религиозные изображения, но баптисты их широко используют. Во-вторых, Бог повелел сотворить эти образы не без причины и цели, а, прежде всего, для установления правильного образа богопоклонения. Следовательно, Он санкционировал не просто перечень позволительных изображений, а пользу их употребления. В третьих, вышеозначенное поклонение не предписано Ветхим Заветом, однако Писание неоднократно свидетельствует об этом как о проявлении благочестия (для примера см. вышеприведённые цитаты).

Протестанты вполне соглашаются с тем, что икона напоминает о Боге. Потому-то на молебных иконах надпись чаще всего пишется в звательном падеже: «Свт. Николае», «Прсв. Богородице». Эти надписи как бы подсказывают сердцу не только мысленно предстать пред первообразом, но и сотворить молитву. Это было одним из объяснений иконопочитания на VII Вселенском Соборе, который определил, что изображения должны быть везде — дабы чаще человек вспоминал о Спасителе и чаще молитвенно призывал Его. Таким образом, видим, что икона часто провоцирует рождение молитвы в душе верующего, и чем больше будет элементов, пробуждающих нашу молитву, тем лучше.

Что для православного икона?

Православная молитва перед образом (иконой) — это молитва, обращенная к первообразу. Икона не развлекает глаз во время молитвы. Наоборот, она помогает духовному сосредоточению тем, что блокирует собою поток многообразных внешних зрительных ощущений. Поэтому православным не нужно жмурить глаза во время молитвы как это практикуют баптисты. Зримый образ уничтожает воображения, фантазии, которые также мешают трезвенной молитве. Бесстрастность православной иконы призвана подчеркнуть духовную глубину и чистоту изображаемой личности. Она создаёт то молитвенное настроение, которое обращает наши внутренние очи к небу. Предстоя пред иконой Спасителя, православный молитвенник духом предстоит пред Самим Господом. Образ не мешает молитве, а собирает её, возводя дух и разум не к изображению, а к Изображённому.

Будучи по своей функции искусством богослужебным, икона, как и слово, служит религии, является одним из средств познания Бога, одним из путей восхождения к Нему. Поэтому православный церковный образ (икона) не ограничивается только иллюстративной функцией, а служит и для молитвенного поклонения и общения с Первообразом. Отсюда так важна каноничность, то есть правильность иконографии. Церковь, бытуя в мире, не сливается с ним. И слово Церкви, как выражение её внутреннего состояния, не должно быть обмирщвлено. Мир в иконе противоположен миру повседневному. Церковный образ всегда выражает Откровение Божие людям, преподанное в полноте своей Духом Святым, и хранящееся в Священном Писании и Предании. Если церковное слово и пение освящает нашу душу посредством слуха, то образ освящает её посредством зрения (Мф. 6,22). Правильные слова необходимы для создания правильного образа духовных реалий в нашем сознании. Правильная икона несёт в себе тот же образ, даёт ту же установку, помогает не менее, а даже более нежели слово. Слово порождает образ, а образ порождает чувства. Почему же образ (икона) не может напрямую порождать благочестивые чувства и молитву? Когда слово Церкви обмирщвлено, оно перестаёт быть Словом Божиим. Так и икона (например, католическая), впитывая в себя чувственность, слащавость, картинную натуралистичность и тому подобное, перестает быть истинной, молитвенной, превращаясь в сентиментальную картинку. «Единство литургических слова и образа имеет капитальное значение потому, что эти два способа выражения служат друг для друга как бы взаимной проверкой. Живя одной жизнью и имея одно и то же церковно-созидательное действие в богослужении. Отказ от одной из этих форм выражения Откровения влечет за собой упадок другой. Это мы видим в протестантизме, и это же произошло с иконоборцами VIII-IХ вв. Результатом отказа от икон явился полный упадок богослужебной жизни, а затем и жизни духовной»⁶.

Молитва перед образом должна быть без-образной. Христианин не должен ничего себе представлять во время молитвы: ни Христа, ни ангелов, ни святых и тому подобное. Человек развлекается, отвлекается (не осознавая того), мысленно строя пред собою ряд образов его молитвенного упования. А это уже наполовину мысленный взгляд на себя со стороны во время молитвы, что крайне опасно.⁷. Если человек на молитве рассматривает себя молящегося и Бога внимающего, милующего или что-либо ещё в подобном роде, то эта молитва и есть молитва, обращенная к сотворённому богу (то есть воображаемому). Икона же, при правильном её восприятии, помогает уничтожить мысленные образы и сделать молитву трезвенной (т.е. максимально реалистичной). Православный во время молитвы хоть и не закрывает глаз, однако, не рассматривает детали изображения на иконе, равно как и само изображение. Мы возводим ум свой к личности, а не к её изображению. «Пишешь ли ты икону для напоминания о невидимом и невообразимом Боге — ты не творишь себе кумира. Воображаешь ли себе Бога и думаешь, что Он похож на твое воображение, ты ставишь себе кумир, — таков смысл ветхозаветного запрещения»⁸.

Заключение

Предлагая икону, Православная Церковь предлагает истинное (т.е. правильное) боговосприятие и опыт право-славного богопознания. Для этого же служат и православные молитвословы. Каждый человек в отдельности — существо падкое и легко уклоняется с правильного молитвенного пути. Теряя правильную молитву, человек теряет и правильное восприятие Бога. Такая молитва не угодна Богу, такое искажённое боговосприятие и есть следствие искажения образа Бога в сознании человека.⁹

Икона удерживает молитву в рамках истинного богопоклонения, которое, безусловно, совершается духом, а не глазами! Итак, в молитвословах Святая Церковь преподает текст правильной молитвы для предохранения человека от различных уклонений догматического и нравственного характера. Икона призвана делать то же самое, но на уровне мировосприятия, построения образа Бога и ощущения священной истории. Католичество, потеряв истинное восприятие Божественного Откровения, потеряло и истинную иконографию. Протестантизм же, в свою очередь, исходя из искажённого понимания католичества и его чувственных образов и изображений, отказался от икон вообще. На этом примере, мы видим к чему может привести неправильное понимание значения святых образов и их связи с духовным миром. Убереги нас от этого Господи!

С Богом!