Когда речь заходит о совместимости учения о переселении душ с христианством, сторонники реинкарнации часто говорят, что это учение присутствовало в ранней христианской Церкви «Сейчас на первый план выдвигается иная концепция, согласно которой христианство признавало доктрину реинкарнации с самого момента своего зарождения. Так, мол, было вплоть до Второго Константинопольского собора (553 г. по Р.Х.), когда церковные власти решили, что перевоплощение души — «неприемлемое воззрение», непонятное для простых христиан».
В обоснование своего утверждения Роузен (2002, с. 108) ссылается на то, что некоторые видные представители ранней Церкви — Климент Александрийский, Иустин Мученик, Григорий Нисский, Арнобий, Иероним Стридонский, Блаж. Августин — якобы «неоднократно выступали в поддержку идеи реинкарнации». Другие единомышленники Роузена также причисляют к «откровенным сторонникам реинкарнации» Тертуллиана (Сатьяраджа дас, 1993, с. 16).
Реинкарнация. Карма
Следует отметить, что сторонники перевоплощения редко прибегают к прямым цитатам из творений Отцов Церкви — как правило, они пересказывают текст своими словами или вообще оставляют свои заявления без комментариев. Вдобавок, они до сих пор не пришли к единому мнению относительно того, кто из лидеров ранней Церкви верил в реинкарнацию. Например, Элизабет Клэр Профет, в отличие от Роузена, считает Иеронима противником этого учения.
Чаще всего сторонники перевоплощения ссылаются на Климента Александрийского и Оригена, в которых видят носителей некоего «тайного знания». Это знание, связанное с реинкарнацией, якобы присутствует в сочинениях названных авторов в виде. Например, Логинов, говоря о вере Климента Александрийского в реинкарнацию, пишет: «Первое высказывание апологета на эту тему оказывается нарочито «темным». «Что касается вопроса: переходит ли душа из одного тела другое, и в чем состоит участие демона при сем, то мы рассудим о сих предметах в другое время»… если бы он был противником учения о перевоплощении, ничто не помешало бы ему прямо заявить об этом. Мало того, в этой краткой реплике, по сути, содержится признание перевоплощения».
Важно отметить, что в процитированном высказывании Климент не дает никакой оценки учению о реинкарнации, а потому говорить о его отношении к этому учению можно лишь с определенной долей вероятности. Непонятно, почему Логинов делает столь однозначный вывод, если высказывание Климента настолько «темно». Вероятно, Климент действительно был знаком с учением о реинкарнации, но это еще не значит, что он был с ним согласен. Ниже мы приведем более ясные высказывания Климента о реинкарнации.
Аналогичное мнение относительно Оригена зачастую опирается на высказанную им мысль о предсуществовании души. По мнению Элизабет Клэр Профет, в учение Оригена о предсуществовании души «несомненно, подразумевает и реинкарнацию». В своих рассуждениях Профет не отрицает, что Ориген выступал против учения о реинкарнации в своем толковании на Ев. от Матфея, но расценивает это не как отражение подлинных взглядов Оригена, а как вынужденное признание, сделанное их. Диакон Андрей Кураев приводит цитату из пресловутого толкования на Матфея: «В этом повествовании имя «Илия» мне не кажется означающим «душу Илии»: я не хочу впасть в догму о перевоплощениях душ, которая чужда Церкви Божией, не будучи ни передаваемой через апостолов, ни появляющейся в каком бы то ни было месте Писания». Ниже мы приведем и другие высказывания Оригена о переселении души.
Свой тезис о несомненной вере Оригена в реинкарнацию Роузен сопровождает цитатой из его труда: «Некоторые души, склонные творить зло, попадают в человеческие тела, но затем, прожив отмеренный человеку срок, перемещаются в тела животных, а потом опускаются до растительного существования. Следуя обратным путем, они возвышаются и вновь обретают Царствие Небесное».
Подобное высказывание действительно могло бы навести на мысль, что Ориген исповедовал веру в реинкарнацию, но контекст процитированного отрывка устраняет всякие подозрения на этот счет. Прежде всего, данный отрывок представляет собой не оригинальный текст сочинения Оригена, а его пересказ, приведенный в письме Иеронима к Авиту. По словам Иеронима, речь идет об ангелах, демонах или душах, которые «вместо перенесения мук и пламени огненного, могут скорее пожелать сделаться неразумными животными…». Во-вторых, следует принять во внимание комментарий, которым Иероним сопровождает слова Оригена: «И, наконец, чтобы не быть обвиненным в учении Пифагора, который доказывает перевоплощение, после его рассуждения: он говорит: это по нашему мнению, не догматы, а только изыскания и догадки…». Важно отметить, что Иероним здесь характеризует учение Оригена как несовместимое с учением о реинкарнации. Таким образом, доказательства Роузена вырваны из контекста.
Кроме того, следует отметить, что и Элизабет Клэр Профет, и Роузен, пытаясь доказать свой тезис о распространенности веры в реинкарнацию в ранней Церкви, часто ссылаются на позднейшие комментарии к трудам Отцов Церкви. Такой метод доказательства изначально неверен — в подобных исследованиях следует опираться на первоисточники, а если таковых недостаточно, то выводы следует формулировать в виде предположений, а не утверждений. Чтобы узнать, как раннехристианские мыслители относились к учению о реинкарнации, мы обратимся непосредственно к их сочинениям.
Иногда сторонники реинкарнации адресуют точно такой же упрек христианам: «Для реконструкции верований ранних христиан и, в частности, для ответа на вопрос, было ли учение о перевоплощении в первохристианстве, нужно не обращаться к источникам IV-VII вв. н. э., (как поступают церковные апологеты), а проанализировать тексты, созданные в первые два столетия этой религии» (Логинов). Однако подобные упреки в адрес христианских апологетов лишены основания. Христианских исследований по данному вопросу немного, но их авторы обращаются в первую очередь к наследию первых двух-трех столетий церковной истории. Среди таких авторов можно отметить о. Андрея Кураева.
Одно из первых ясных упоминаний о перевоплощении мы находим в знаменитом труде Иустина Мученика «Диалог с Трифоном Иудеем»: «Итак, души не видят Бога, не переходят в другие тела, иначе они знали бы, что они наказываются таким образом, и боялись бы совершить потом и самый легкий грех. Но я согласен, — продолжал он, — что души способны понимать, что есть Бог, и что справедливость и благочестие — добро. — Справедливо говоришь, — сказал я.
Еще одно ясное упоминание о реинкарнации есть у Ермия Философа: «Одни утверждают, что она (душа) переходит в тела трижды, другие назначают ей такое странствование в продолжение трех тысяч лет: те, которые сами не живут и ста лет, обещают душе три тысячи лет существования! Как назвать эти мнения? Не химерою ли, как мне кажется, или глупостью, или безумием, или нелепостью, или всем этим вместе? Такие превращения порождают во мне отвращение».
Феофил Антиохийский также высказывается о перевоплощении весьма категорично: «Платон, который так много говорил о единстве Бога и о душе человеческой, утверждая, что душа бессмертна, не противоречит ли после себе самому, говоря, что души некоторых переселяются в других людей, иные же в бессловесных животных? Не представляется ли умным людям его учение ужасным и беззаконным, — что тот, кто был человеком, будет потом волком, или собакой, или ослом, или другим каким-либо бессловесным животным? Подобный сему вздор говорит и Пифагор».
Ириней Лионский посвятил рассмотрению учения о переселении душ небольшой раздел своего известного труда «Против ересей», в котором говорится: «Учение их о переселении (душ) из тела в тело мы можем опровергнуть тем, что души ничего не помнят того, что прежде было с ними».
Иероним в своем толковании на Мф. 11:14-15 пишет: «Итак, Иоанн называется Илиею не смысле некоторых еретиков и неразумных философов, которые вводят учение о переселении душ, но в том смысле, что — как говорит другое Евангельское свидетельство — Он придет в духе и силе Илии, т. е. будет иметь ту же самую благодать или меру Духа Святого».
Тертуллиан (1994, с. 188) называет реинкарнацию заблуждением греческой философии. Он не принимает это учение всерьез: «Если бы мы захотели рассуждать о том, кто в какого зверя должен преобразиться, то потребовалось бы много шуток и много праздного времени» (1996, с. 374).
иИ, конечно же, следует обратиться к сочинениям Климента Александрийского (2003, с. 215): «Если же кто из праведников не обременяет свою душу животной пищей, он получает возможность пользоваться плодами благоразумия, хотя и не так, как Пифагор и его последователи, которые бредили о перевоплощении душ». Эти слова никак не свидетельствуют о вере Климента в перевоплощение душ. Он знал об этом учении, но это еще не значит, что он его разделял.
Ориген в своем труде «Против Цельса» несколько раз затрагивает тему реинкарнации и прямо называет идею переселения душ «басней» и «неразумным учением», указывая на чисто языческую природу этого учения, чуждого христианской Церкви.
В трудах Августина также есть упоминания о реинкарнации: «Известно, что, по мнению Платона, души людей после смерти возвращаются даже в тела животных. Этого мнения держался и учитель Порфирия Плотин; но Порфирию оно совершенно справедливо не понравилось: Не гораздо ли, говорю, благочестивее верить тому, что души людей возвращаются в собственные тела, чем тому, что они возвращаются в тела совершенно иные?»
Помимо упомянутых Отцов Церкви по вопросу о реинкарнации высказывались — и тоже с осуждением этого учения — другие христианские. В целом, можно отметить, что упоминания о переселении душ в трудах Отцов Церкви носят эпизодический характер. Развернутое обсуждение этого вопроса, как отмечает Кураев, есть лишь у Иринея и Тертуллиана.
Итак, мы видим, что учение о реинкарнации отсутствовало в богословии ранней Церкви. Ранние Отцы однозначно критиковали его и считали языческой идеей. Хотя в эллинистической среде, в которой формировалось христианство, у идеи реинкарнации были свои сторонники, христианство ее не приняло. Напротив, Церковь была куда более тесно связана с иудаизмом, мировоззрение которого не признавало повторного рождения. Мнение о том, что христиане ранней Церкви исповедовали учение о реинкарнации, по всей видимости, объясняется недостаточным знакомством с трудами Отцов Церкви. Хотя суждения последних и носят, в основном, отрывочный характер, они позволяют говорить о том, что ранние христианские богословы были единодушно против реинкарнации. По мнению Кураева (1997, с. 21), редкость упоминаний о реинкарнации в раннехристианских писаниях вполне объяснима:
Церковные писатели считали, что реинкарнационный миф далек от умов христиан, и вспоминали о нем лишь тогда, когда надо было сравнить христианскую веру с языческой философией: И для церковных проповедников III-V веков философские догадки о метемпсихозе предстают не как апостольское предание и не как внутрихристианская ересь, а просто как пример человеческого легковерия: в какие только дебри ни может забрести человек, если его ум и сердце живут вне благодати.
Судя по всему, вопрос о реинкарнации не был актуален для ранней Церкви. В связи с этим следует вспомнить, что, по мнению некоторых, учение о перевоплощении было изъято из догматов христианства в 553 году, на V Вселенском Соборе. Между тем, в решениях Собора осуждение реинкарнации отсутствует (Карташев, 1994, с. 347-350; Лебедев, 2004, с. 57; Иоанн Аксайский, 1995, с. 224-226). Следуя принципу «чего нет, того нельзя считать» (Еккл. 1:15), мы вынуждены признать заявления сторонников реинкарнации необоснованными.